Я решила разбить этот текст на две части. Первая часть – немного про цензуру. Вторая, про «мое все» – воспитание взрослых и детей.
Часть первая.
Я убеждена, что слова нужно тщательно взвешивать – всегда. Что стремление выкладывать правду о себе каждому встречному – это «след детства», инфантильность, и это свойство устойчиво соотносится с равнодушием или с безответственностью, а знаменателем в большинстве случаев имеет «я».
Больше того. Если человек сколько-нибудь культурен, он внутренней цензуры непременно придерживается, даже наедине с собой. Такой человек, если он не слишком склонен к самоанализу (скверная шутка сейчас будет, вот она: самоанализ в некоторых странах признан восточным инагентом в наши дни), так вот, такой человек фильтрует темы сам, подгоняя их под свою судьбу.
Те темы, которые предлагает подвергнуть цензуре общество или кто-кто один (хотя бы в виде ограничения), человек этот считает свободными для обсуждения по множеству причин, но чаще всего, те причины оппонента он к важным не относит. И не имеющим отношения к культуре я тут считаю, например, персонажа Анастасии Вознесенской из фильма «Авария дочь мента» – мать Валерии, обреченной именно этой матерью на все то, что с ней произошло. Эта женщина на самом деле чудовище, она с цензурой не знакома в принципе, как и с культурой, хотя я легко могу предположить, что и она о чем-нибудь да молчит. Скажете, не сравнивай? А почему? Нет цензуры у человека в голове, вот и произносит он такое, с чем потом другим жить проблемно или даже невозможно. Просто масштаб, просто уровень, просто ракурс, хоть и кажется, что это несоизмеримо.
Цензура, фильтр реально присутствуют в жизни каждого человека. Я профессионально знаю, насколько люди молчат о своих скелетах, а то, что под их видом они открывают, скелетом вовсе не является, а просто щекочет нервы, подмахивает модным брендам типа «вот я какой продвинутый, весь напоказ». Но нет, он открывает не все. В высшей степени лицемерно, доказывать, что это не так.
И я перехожу к воспитанию.
Все эти рассуждения могут неплохо выглядеть ровно до момента «а судьи кто». С каждым отдельным из нас понятно, а вот кто будет эту самую цензуру для всех устанавливать. Тут ничего не скажешь, сразу скатишься в необходимость воспитания общества. Но как его воспитывать? А с цензурой, а думая, что говоришь, когда и кому, и главное – зачем. Какие фильмы ты снимаешь и смотришь, какие книги ты читаешь. Мотивация у тебя какая, ты все это делаешь чтобы что? Собственно, это ведь и есть процесс самопознания, без которого человек по-настоящему не развивается. Думая постоянно о каждой реплике, которую испускаешь из себя, общаясь с детьми или в присутствии детей – ибо именно эти реплики и ложатся в основу фундамента воспитания отношения личности к миру, ты строишь личность в себе, ты растешь. Многие просто себе представить не могут, о чем вспоминают подросшие дети на консультациях у специалиста – из сказанного при них, запечатленного навсегда. Взрослые об этом говорят: «Я все понимаю, но». Некоторых вещей, которых при них, когда они были маленькими, родители или знакомые сказали или сделали, вычеркнуть невозможно. А возвращаясь к теме цензуры, скажу, что и взрослые порой хоть в каких-то смыслах, но остаются детьми. Разная у всех ранимость, разная у всех способность информацию переварить. Должна существовать некая сдержанность в подаче информации. Сдержанностью как признак ответственности перед другими. Сдержанность как признак хорошего тона, наконец.
Я не разделяю сожалений на тему того, что в СССР было не достать книг, что информация фильтровалась и прочее на эту тему. Все всё равно всё знали. Из тех, разумеется, кто хотел знать. Нежелающие и те, кто не нуждались, жили спокойно, желающие узнавали. Информация добывалась, а потом хранилась, и если сравнивать ее сейчас с абсолютно доступной, то столько же к ней, как и к иной доступности, у человека любви. Про информацию и обращение с ней сейчас, уж простите, как В.С.В. говорил о другом: «кочки тискаем, зло, не любя». Не ценится она большинством, как минимум.
Конечно, тема судий эта тема вечная. Только, понимая, как работает психика у большинства людей, я предпочла бы информативный голод информативной же свалке. Потому что, если мало, мозг достроит, а если перебор, перестанет трудиться. Лучше пусть информация добывается, чем не ценится, лучше пусть хранится в памяти, чем ту же память выхолащивает. В общем, вопрос непростой, золотой середины нет, а думать, что говоришь и что делаешь, если ты хоть за что-то отвечаешь на этой земле, все-таки надо. Хотя бы ради того, чтобы не провоцировать и не смущать тех, кто иначе устроен. Как мотивация с точки зрения человечности и даже человечества, что уж там, это немало. Да и вообще, очень важно осознавать, что тобой движет.
Я начала писать об этом потому, что меня попросили разобрать с детьми фильм “Чучело”. И я хочу рассказать, почему я этого не делала и не сделаю.
После сказанного как раз поспевает вопрос упомянутой культуры. Вернее, ее объектов. Литературы, кино – что показывать детям, и даже – о ужас – что показывать взрослым. Я бы не затормозила у кучи глины, которая многим напоминает кучу экскрементов, ну или только чтобы «он оглянулся посмотреть не оглянулась ли она, чтоб посмотреть…» на тех, кто смотрит на нее. Девочки, представляете, а некоторые с ней даже фотографируются.
И вот искусство. Должно оно быть свободным или нет. Должен быть доступ к его объектам свободен или нет. Ну и степень свободы.
Хочу для примера взять два известных фильма Ролана Быкова. Первый – “Я сюда больше никогда не вернусь” и ыторой – широко известный фильм “Чучело“. Эти фильмы в свое время нашумели, первый в узком кругу приемных родителей, второй куда более широко. Отзывов тоже было очень много, но я хочу сказать о другом.
Первый фильм, данные беру из Википедии, и вот что там коротко сказано: «Быков никак не мог найти девочку на главную роль, пока однажды не увидел на телемарафоне, посвящённом детям, маленькую девочку с косоглазием из Ташкента. Её судьба не сильно отличалась от сценария. Отец избивал мать, когда она была беременна Ниной, а бабушка попала в тюрьму после того, как попыталась защитить свою дочь. Отец бросил мать с четырьмя детьми, и Нина попала в детский дом. Поэтому Нина так убедительно сыграла свою героиню. После съёмок девочка жила у Быковых, её прооперировали и исправили косоглазие, потом она лечилась в разных санаториях…»
Сам Быков писал о фильме: «Я занят интенсивной, всегда интересующей меня творческой жизнью. Но в последнее время работы мои как бы не замечаются. В прежние годы достаточно было снять такой фильм, как «Я сюда больше никогда не вернусь» («Люба»), чтобы о нем говорили все. Сейчас об этом не написано ни строчки, а ведь фильм был показан на нескольких фестивалях. Можно было заметить хотя бы работу Георгия Рерберга. Картина снята божественно».
Я посмотрела это фильм лет десять назад на занятиях школы приемных родителей ШПР. Помню, в каком черном шоке были нежные и восторженные души кандидатов в приемные родители, наивно мечтающих спасти ребеночка. Им показали, кого и из чего им предстоит спасать. И это, конечно, хорошо, наглядно, доходчиво на них сказалось. Хоть фильм этот и чернуха. Именно потому.
Тем не менее, меня перевернуло другое.
Ребенок. Ребенок, которого поставили это играть, дубль за дублем повторять то чудовищное, что девочка, несчастная не только своей судьбой, но еще и тем, что ее нашел известный режиссер, должна была повторять. Она потом пожила у Быковых, а этого делать с такими детьми нельзя, это преступление – взять пожить, а потом обратно вернуть. Даже если лечили-учили, все равно. Это в тысячу раз хуже, чем судьба Элизы из «Моей прекрасной леди». Но первое преступление режиссера (“даешь свободу искусству и нет цензуре”) — это роль девочки. И я сейчас чувствую свое бессилие, потому что не могу доказать того, что очевидно для меня.
Все действия, которые (за будущее «пожить» и «полечить», прежде чем его выкинут обратно) выполнял этот ребенок навсегда въелись помноженными в ее мозг. При этом ребенок ничего не знал про “пожить-полечить”, это режиссер таким образом свобдил счеты со своей совестью. А мне доводилось доставать из глубин потрясенной детской психики подобные вещи. Так вот то, что сделал Быков с этим ребенком, не могло потом изгладиться из его судьбы ничем. А если мне кто-то скажет, что девочка после съемок нормально жила, я даже говорить с этим человеком не стану, ибо он попросту не в курсе того, что производит с ребенком такие вещи. То, что эта девочка переносила в реале, Быков, которому точно цензура не попутчик, многократно помножил и закрепил. И вот вопрос: стоит ли судьба, душа одного, и без того изломанного ребенка, наглядности материала для приемных родителей, в кругу которых, в общем, это фильм в результате и остался? Это при том, что существует много способов познакомить их с проблемой. Напомню о сказанном выше: фильм был снят ради того, чтобы привлечь внимание публики. А девочка была – расходный материал.
И другой фильм. Там благополучный, здоровый с крепкой психикой ребенок (Кристина Орбакайте) неплохо играет девочку, подвергшуюся травле. Часто в описании этого фильма мы читаем, что он предназначен для семейного просмотра. Но я с этим не согласна.
О фильме в Википедии написано интересно: ««Чучело» стал откровением для кинозрителей СССР, так как являлся одним из первых фильмов, в котором советские школьники были показаны антагонистами. Фильм также вызвал широкий общественный резонанс и обширные дискуссии в СМИ: одни требовали уничтожить работу Быкова как «опозорившую честь советских детей», другие, наоборот, восхваляли режиссёра за такую «дерзость» и утверждали, что изображённая картина весьма реальна»
Нет мне никакого дела до “чести советских детей” в этом конкретном смысле, я не о такой цензуре говорю. Эта картина дерзка, но не правдива, так показать общество мог только человек, ненавидящий это самое общество, ну, или любящий себя в разы сильнее. Опять-таки, я не рассуждаю о том, как совмещаются такие прекрасные фработы как “Айболит”, “Буратино”, “Про Красную шапочку” и многие другие с такими вот… двумя. Так же как гений и злодейство, что очевидно.
Я бы рекомендовала “Чучело” к просмотру только взрослыми людьми. Я бы использовала эт укартину как обязательную для педагогов, чтобы они увидели, какой ничтожной может быть их роль и какими чудовищными последствия этой ничтожности. Я бы показывала этот фильм родителям, чтобы их посетило откровение: их дети тоже могут ненавидеть и презирать своих мам и пап. Я бы с ним, как с материалом для взрослых, работала. Но никогда я не стала бы показывать этот фильм детям, если им еще не исполнилось хотя бы14 лет. Даже и потом я не оставила бы их наедине с этой лентой, а до четырнадцати не допустила бы к ней совсем. Моя цензура — это моя ответственность перед каждым ребенком, перед которым взрослый человек в принципе открывает рот. Или которому предъявляет некую картину человеческой деятельности – в любом виде.
Чему может научить ребенка фильм «Чучело»? Взрослых в жизни этих детей нет. Педагоги у них пусты. Родители невежественны и мимолетны, причем, как константа, как статика. Будущего у этих детей нет, их, и правда, по словам одной из героинь, пора показывать в зверинце, настолько они изуродованы своими взрослыми. Даже увлеченный дедушка, которого играет Юрий Никулин, живущий ценностями прошлого, живет «мимо» своей внучки, не предполагая ее ежедневной казни.
Одиночество и ужас. Отсутствие будущего. И полное непонимание детской души взрослыми, которые пригласят детей посмотреть это фильм из-за чего угодно: чтобы научить, что в школе может быть травля, или что красивый мальчик необязательно герой, или что толпа превращает людей в животных, даже если эти люди – дети. Чему угодно еще может захотеть взрослый научить своего ребенка. Но потрясение от дикости всех персонажей этого фильма проникнет в душу этого ребенка и поселится в ней бессловесным кошмаром, куда более страшным, чем все остальное, что в этом фильме происходит.
Вы так не думаете? Хорошо. Допустим, ваш ребенок задаст вам вопрос. Хуже если посмотрит и ничего не спросит, это не зерно в его душу посеяли, это булыжником в нее бросили, и булыжник попал вглубь остался там, и может быть перекрыл путь чему-то по-настоящему важному. Но допустим, ребенок все-таки задаст вопрос о детях из фильма: “Почему они такие”? И что вы ответите? Потому что дети, они… что? Да нет же. Потому что взрослые. Дети всегда потому что взрослые. А взрослые в этой картине все до одного. Как в фильме совсем другого режиссера – Ларса фон Триера “Догвиль”, помните? И дальше всё. Приехали, ничего вы не сможете сказать, в этом фильме нет ни одного нормального человека, и кроме пустого и нудного “так нельзя” опереться вам будет не на что. И я тут не говорю о том, как это бывало на самом деле.
Но тогда как объяснять детям это все, спросите вы. Трудно, но можно, я этим занималась еще в недавнем прошлом, рассказывала, но время мое кончается и сейчас не об этом речь. Я говорю о том, что цензура, что отбор, что фильтры должны быть и они должны быть продуманными. Я говорю, в частности, что фильм “Чучело” для детей не предназначен.
Может ли быть высокой цензура? Не свысока кресла и номенклатурного права, а с высоты образования и глубинного понимания процессов? Можно ли вынудить людей думать? Сколько должно быть жертв, чтобы общество спохватилось?
Посмотрите этому ребенку в глаза. Чему вы хотите его научить? Вы знаете, где его мысли? А где ваши? Вы вот это сейчас сказали, чтобы что?